Металлургический завод Балаково продолжает рассказывать о людях, которые прославили город. Приурочен проект к 260-летию Балакова, юбилей мы будем отмечать в сентябре.
До и после
Геннадий Голобоков был влюблен в звезды с раннего детства. О том, что станет астрономом, он не сомневался. Об этом даже рассказал своим друзьям. У него было много увлечений: умел играть на гармошке и скрипке, но больше всего его увлекало рисование. С карандашом он не расставался даже на уроках и переменах. Наброски портретов одноклассников и учителей, городские пейзажи и берег Волги, которую он невероятно любил, периодически появлялись в его тетрадях. Но его не ругали. Рисунки юного Гены часто выставляли на городских выставках и даже отправляли в Саратов. Оставался год до окончания школы, но произошло несчастье, которое разделило его жизнь на «до» и «после».
Все мечты будущего астронома рухнули в одночасье летом 1951 года. Нырнув с крутого берега реки Линевки, 16-летний Генка ударился головой о песок. Нахлебаться воды не успел, вытащили ребята. Они же попытавшись самостоятельно дотащить друга домой, но поняв, что не справятся, сообщили родителям. Уже в больнице. Родители услышали страшный диагноз: «Перелом шейного отдела позвоночника». Прогноз – полная неподвижность. И началась борьба. Юношу прооперировали в Саратовском НИИ нейрохирургии и ортопедии, одна больница сменяла другую. Врачи сделали все возможное, да и жизнь своему юному пациенту они гарантировали, но только без движения. После нескольких операций Гена понял, что с кровати ему не встать. Его охватило отчаяние. Из пучины трагедии его спасло любимое рисование.
Обездвиженный, но не сломленный
После больниц и операций Геннадия привезли домой. Его окружили вниманием и заботой родители и сестры. Благодаря самоотверженности близких людей мир узнал о невероятном художнике.
После больницы было непросто. Руки не слушались, пальцы не разгибались. Даже просто взять ластик, испытание. Из-за слабости рук, ему покупали только мягкие карандаши. Для того, чтобы писать кистью тоже пришлось преодолеть путь. Сначала брал ее ртом, потом переплетал пальцами. Работал лежа, в кровати, подрамник стоял на груди. Дотянуться художник мог только до середины, а потом просил перевернуть картину, чтоб он мог закончить верхнюю часть. Из-за своего недуга он научился видеть экспозицию из любой позиции. Он даже сравнивал себя с космонавтом и шутил, что в невесомости пришлось бы работать даже вниз головой. 27 лет, прикованный к постели, Голобоков не знал ни дня отдыха.
