Есть у меня друг, зовут его Генка, для всех он был Геннадий Александрович или товарищ полковник. Познакомились мы с ним лет 40 назад, когда вместе учились на заочном отделении на историческом факультете. Родился Генка в небольшом городке в России. Его родители познакомились в военном госпитале, где мать работала медсестрой, а отец проходил курс лечения. Результатом их отношений и явился Генка. Отец долгое время не подозревал о его существовании. Воспитывали его дед с бабкой, родители матери. Дед был ярым коммунистом, с соответствующими взглядами на жизнь. Даже в баню ходил с партийным билетом. На мой вопрос: «Зачем?» Со значением отвечал: «Мало ли, что случится, а билет со мной». Бабка была маленькой и уютной, в отличии от высокого крепкого и сурового деда. Когда-то давно дед выкупил бабку у помещика, у которого она была в услужении, и женился на ней. Бабка ему была благодарна за это, потому что жизнь до него у нее была не сахар. Днем работала по дому: стирала, убирала, готовила, смотрела за детьми барина, а ночью пасла лошадей. Жили дед с бабкой дружно. Она имела к суровому деду подход, всегда знала, как надо себя с ним вести. Если тот был не в духе, она наливала ему стопочку со словами: «Хозяин, выпей и поешь». Готовила она вкусно, хоть и простую крестьянскую еду. Дед после стопочки добрел, улыбался, и его можно было просить обо всем. Бабку всю жизнь он называл девка. «Девка, накрывай на стол! Девка, что у нас на ужин?» – кричал дед. Она его всегда уважительно называла хозяин. Из самого раннего детства помнил Генка снежную русскую зиму, сани, которые котились по улице мимо окна, на подоконнике которого он сидел. И еще помнил, как его укачивала на руках бабка и рассказывала сказку про волков, которые выли уууу. Для большей убедительности и правдоподобности она дула в горлышко бутылки, имитируя вой волков. Генка был маленький и ему становилось страшно, он закрывал глаза и засыпал потихоньку на бабкиных руках. Дед часто рассказывал про революцию, про большевиков и привил неистребимую с годами любовь внуку ко всему советскому.
Когда Генке исполнилось 8 лет, вдруг объявился отец. Забрал мать вместе с сыном в Крым, где он служил в ту пору. И стали они жить в Севастополе. Позднее дед с бабкой переехали тоже на полуостров, только купили домик в деревне. В детстве Генка был не самым послушным ребенком, за что часто получал от отца подзатыльники. Поскольку рука у отца была тяжелая, то и воспитательные моменты были весьма ощутимы. Генка обижался и уходил из дома, часто ночевал на кладбище, прямо на могильных плитах, и страшно ему не было, а было почему-то спокойно. Были у него дружки, тоже не из послушных мальчиков, они часто проказничали, но во благо. Например, как- то подобрали щенка, а кормить было нечем. Соседка варила суп, мальчишки насобирали букашек и таракашек и бросили соседке в кастрюльку, кухня была общая. Хозяйка, факт, увидев такую приправу, вылила суп, а мальчишки накормили им собаку. Еще они любили кататься на поездах. Цеплялись сзади, когда поезд снижал скорость, забирались на крышу, бегали по вагонам. Это продолжалось до тех пор, пока однажды один из друзей вовремя не лег на крышу вагона, когда состав въезжал в тоннель. Генка помнил, как будто в кино, слетела голова с плеч друга. С катаниями было завязано навсегда.
До армии Генку не интересовали девушки, хоть был он высоким, крепким, русоголовым симпатичным парнем. Его больше интересовал мотоцикл, который подарил ему отец. Это была “Ява”. Его гордость и причина для зависти у дружков. В 18 лет Генку призвали в армию. Служил он в Германии. В закрытой части. За территорию выходить не разрешалось, за исключением редких случаев. Запомнилась чистота и аккуратность немецкой страны, и их знаменитые сосиски с пивом. После армии Генка женился, родился сын. Но семейная жизнь не сложилась. После развода Генка оставил квартиру жене и сыну, а сам посвятил свою жизнь карьере. На тот момент он заканчивал Одесское высшее военное училище и был уже капитаном. Был Генка уравновешенным спокойным парнем. Знал где и как себя вести, сказалось воспитание деда. Эта черта ему сильно помогла в продвижении по службе. Когда настали знаменитые девяностые, он одинаково находил общий язык, как с руководством, так и с бандитами. Получал выгоду с двух сторон. Денег было много. Генка думал, что так будет всегда и не откладывал на черный день, о чем в старости очень жалел. Благодаря упорному труду и безотказности, он быстро получил звание полковника. А благодаря связям в криминальных кругах имел уже 2 квартиры, одну из которых получил не совсем честным путем. Ну, кто из нас не без греха. В какой-то момент Геннадий Александрович решил, что отдал долг Родине и вышел в отставку. Но поскольку он был еще достаточно молод и крепок здоровьем, то пошел работать юристом на пивзавод. Хорошая пенсия и совсем не плохая зарплата юриста давала возможность жить довольно не плохо. На тот момент дед Генки немного сдал, хотя самостоятельно мог перекопать и засадить картошкой участок в 20 соток. Бабки не стало: пошла кормить кур, упала, успела только сказать: «Внучек, укрой меня, мне холодно и тихо ушла». Генка решил, что потерять деда будет совсем горько, и решил его подлечить у знакомого лекаря, который его заверил, что сделает для деда все возможное и невозможное. Дед долго отказывался, но Генка его уговорил. На работе была запарка, пришлось ехать в командировку на неделю. Когда он вернулся и пришел к деду в больницу, то того не узнал. На кровати лежал худой старик, совершенно лишённый сил. Генка взял на руки его сухонькое тело, вынес на улицу. По лицу полковника текли слезы. Деда не стало через несколько дней. Геннадий вызывал скорую помощь, те приехали и сказали, что ничем помочь не могут, сердце мол, бьется, но дед уже мертв, в доказательство своих слов они несколько раз кольнули деда иголкой, мол, видите, нет реакции никакой.
Жизнь Генки особо разнообразием не отличалась, работа – дом, иногда охота, которую я никогда не понимал и не одобрял. Как можно получать удовольствие от убийства беззащитных животных?! Генка же говорил: «Не убью я, убьёт кто- то другой». Там же на работе, на пивзаводе, где он работал юристом, Геннадий Александрович присмотрел себе молодую женщину, работала она уборщицей, подметала в цеху. Была высокой, почти с Генку ростом, 182 сантиметра, достаточно стройной блондинкой. Как-то раз он предложил её подвести до дома. Жила она в общежитии с маленьким сыном Денисом. Муж ее погиб в автомобильной аварии. Через некоторое время Генка привел её в свою квартиру, уговорил не работать, а заниматься домом и сыном, благо его доход позволял содержать женщину с ребенком. Была она на 20 лет моложе его, что тоже воодушевляло полковника и играло отнюдь не последнюю роль.
Несколько лет они жили хорошо, его радовало то, что они, как он считал, идеально подходили друг другу в постели, и не смущал тот факт, что в остальном у них не было ничего общего. Со временем ребенок подрос, и женщина стала жаловаться на то, что она устала сидеть дома и хочет работать. После долгих перебранок Генка сдался и согласился на то, чтоб она таки работала. Образования у нее не было никакого, кроме среднего, а хотелось бы, чтоб работа была более-менее приличной. И Геннадий через знакомых устроил ее в статистическое управление, на должность обычного служащего. Со временем, через старые связи у бывших бандитов, а ныне преуспевающих бизнесменов, купил ей два диплома о высшем образовании. Она была обучаема и наблюдательна, быстро поняла суть работы, а благодаря все тем же связям Генки, быстро стала продвигаться по службе. Генка потом жалел, что так рьяно способствовал её продвижению. Со временем она заняла должность начальника статистического управления области. Стала поздно приходить с работы, приносить дорогие подарки, которые ей якобы дарили клиенты, ездить на встречи с руководителями разных направлений, ходить на корпоративы, которые устраивались в ресторане не далеко от управления. По воле судьбы в этом ресторане охранником работал бывший сослуживец Геннадия Александровича, с которым у них сохранились доверительные отношения. Вот этот сослуживец и рассказывал Генке обо всем, что происходило на корпоративах и о поведении его подруги. Суть в том, что у нее завязались отношения с мэром города, который был такого же возраста как Геннадий и его полным тезкой, тоже звался Геннадий Александрович. Короче говоря, полковник был в курсе всех событий и морально готов, как ему казалось к тому, что она от него уйдет. Но тем не менее, был неприятно поражен, когда, приехав однажды домой на обед, застал подругу за тем, как она переносила свои вещи из его квартиры в стоящую около подъезда машину. Геннадий Александрович был очень расстроен, хотя виду не подал. Она же объяснила свой переезд тем, что хочет пожить отдельно от него. На тот момент он исполнил её давнюю мечту: подарил ей двухкомнатную квартиру в новом доме в престижном районе города, в надежде на то, что там они вдвоем будут встречать старость. Не получилось, как мечталось, не сбылось…
Генка стал привыкать к жизни в одиночестве: встречался иногда с бывшими сослуживцами, ездил на охоту, на рыбалку, были мимолетные ничего не значащие встречи с женщинами. Через несколько лет, мэра сместили с должности, на подруге он так и не женился, семью ради неё не бросил, как она надеялась. Сама подруга, без поддержки мэра работу потеряла, что стало для нее большим ударом. За это время она привыкла к власти и достатку и совсем забыла о том, что когда-то работала уборщицей. На более-менее приличную работу она устроиться не смогла, на плохую, видимо, не хотела. Стала звонить Генке и предлагать опять жить вместе, он ответил отказам. Она устроила истерику, каких он не любил, и он обещал подумать. Через несколько дней её нашли мертвой в её же квартире. Дверь была заперта изнутри. Геннадий помог с похоронами, выслушал от не состоявшейся тёщи, что во всем виноват он. Жизнь продолжалась. У Геннадия были уже внуки. Жил он один, был по-прежнему полон сил и энергии.
Со временем здоровье стало подкачивать. Он не жаловался, но по его настроению, я чувствовал, что ему все хуже. Мы иногда встречались, вспоминали молодость, случаи из жизни. Я любил слушать Геннадия. Особенно мне запомнилась одна из его историй. Он тогда служил, был еще майором, вызвали их на происшествие. Есть в Крыму место, где родник бьёт из-под земли, вода там чистая и вкусная. Многие путники останавливались там, чтоб напиться ключевой воды и набрать с собой. Вот так видимо там и оказался мужчина с ребенком лет пяти-шести. Надо сказать, что вода в роднике была ледяная в любую погоду и в любое время года. По какой-то причине ребенок упал в водоем. Мужчина бросился его спасать, нырнул, нашел под водой ребенка, а там или от холодной воды свело ноги, или не хватило воздуха, но вынырнуть он не смог. Так и вытащили приехавшие спасатели их вдвоём: мужчину и обнимавшего его за шею ребенка, уже мертвыми…
Прошли годы. Созваниваться и встречаться мы стали все реже и реже. Геннадий на звонки стал отвечать неохотно. Решил на девятое мая поздравить друга с праздником, позвонил, а трубку взял сын. «Папы больше с нами нет», – ответил он. Прошел месяц, как не стало Гены. Я не могу это принять, мой мозг отказывается в это верить. Меня не было на похоронах, но я могу анализировать информацию. Сложить 2 плюс 2 я могу. Мои выводы, как всегда, оказались правильными. Геннадий ушел сам!!! Это страшно и не подлежит здравому смыслу. Как он мог?! Ладно я, мне можно было не звонить, не просить о совете, я уж не говорю о помощи, не попрощаться в конце концов. Денису, который в его телефоне значился как Дд, он позвонил. Мне – нет. Как будто не было этих лет дружбы. Я как-то спросил, не означают ли буквы Дд – дурак? Генка улыбнулся и сказал: «Да, Д- Денис, д- дурак». Т.е дураку Денису он позвонил, придумав, что ему хочется сладенькой водички?! Предлог так себе для умного человека, учитывая, что у Генки был сахарный диабет 2 типа и он регулярно пил таблетки и не ел и не пил ничего сладкого. Я не понимаю очень многого в его поведении в последние его дни. Он по-настоящему любил только сына Юру. Он ждал его звонок каждый вечер в одно и тоже время. Не выпуская из рук телефон и откладывая все дела, ни с кем не разговаривал в это время, коротко говоря: «Мне должен сейчас звонить СЫН!!!» Как он мог поступить так с сыном?! Которого любил больше жизни. В его фразах все чаще проскальзывало сожаление, что он не жил с ним и не воспитывал его. Я говорил ему, что Юра получил хорошее воспитание, благодаря матери. Как-то я спросил его, почему он не купил диплом сыну, как купил подруге. На что он мне ответил: «Одно дело купить диплом непутевой бабенке и другое СЫНУ!!!» Больше я подобные вопросы не задавал.
Сын для Гены был всем. Он дорожил общением с ним, никогда не говорил лишнее, как он считал, не высказывал свое мнение в отношении чего-либо. Помнил, как однажды он это сделал и с ним не разговаривали длительное время. Генка переживал и больше не хотел повторения, он жил общением с сыном, минутными телефонными разговорами с ним. Ему хотелось слышать Юрино: «Пап ты как?» У меня масса вопросов, на которые я уже никогда не получу ответа. Почему он это сделал?! Он не мог не понимать, как он ранит этим сына. Каково Юре будет с этим жить?! Я, никто и зовут меня никак, но буду жить с чувством вины всю оставшуюся жизнь. Набери я его, предложи помощь, было бы все иначе, и он бы был жив. Я изначально говорил ему, что нельзя делать полостную операцию, нужна только лапароскопия. И не в 7-й больнице. Приводил в пример своего отца и знакомых. Он меня не послушал. Потом жалел. Но прошло два года и 4 месяца, и он повторил ошибку еще раз. Я сказал, если ложиться подлечить сердце, то только в кардиоцентр, других вариантов нет. Только там у нас в городе хорошие врачи. И опять он меня не послушал. Лег по протекции друга Коли из Сак в госпиталь для ветеранов. Я говорил, что там кардиологи татары, они по приоре не врачи. Он: «Ну не все же, есть русские». Когда же ему лечащим врачом назначили татарку, я совсем рассердился. Но Генка бодрым голосом сказал, что она обещала ему снизить давление и даже стабилизировать. Я реалист по жизни. Не верю я таким обещаниям. Стараясь в шуточной форме дать Генке совет, я сказал, что, если через несколько дней будет хуже, то ползи в кардиоцентр, это рядом. Генке стало хуже через неделю “лечения”. Он потерял сознание на 2 часа. Где был медперсонал всё это время?! Любой разумный человек сбежал бы оттуда после этого, Генка остался и пролежал еще неделю, после чего его выписали, сказав, что ложиться сначала надо было урологию. Выписали его в ужасном состоянии. Юра отвез его домой. Чудом он поднялся на 5 этаж, лифта в доме нет. Позвонил мне, сказал: «Мы с сыном будем решать, что делать». Я не стал лезть с советами и зря. Если бы я вмешался, Генка был бы жив. Что-то пошло не так. Как будто какая-то сила отгородила его от меня. Я, всегда готовый прийти ему на помощь, не позвонил, не помог, не предложил… Мне с этим жить… Я не понимаю, почему он 1 мая позвонил Дд, и когда тот пришел, практически попрощался с ним, и даже дурак Денис это понял. А когда я позвонил 2 мая, он прервал разговор. Я расценил это по-своему. Когда я чувствую себя плохо, тоже не хочу ни с кем общаться. Но он то попрощался, но не со мной… Почему?! Никто не ответит на мои вопросы… Года два назад мы играли в карты и потом, как всегда, разговаривали обо всем. Генка стал рассказывать о сослуживцах и вспомнил одного, который решил уйти из жизни сам. Говорит, что тот стрелял неправильно в себя, остался жив, но стал калекой. Мол стреляться надо так и показал. Я отодвинул его руку со словами: «На себе не показывай!» Он мне: «Если я почувствую, что все, то оружие у меня есть», – и кивнул на шкаф в прихожей. Я, придурок, поддержал разговор, мол я полечу в Швейцарию, там эвтаназия разрешена. 5000 евро и всё. Кто знал тогда, что этот план Генка осуществит?! Я явно вижу картинку, как он идёт в прихожую, берет ружьё, садится на стульчик…
Мне жалко Юру, и… себя. Нам с этим жить. Я всю жизнь был не крещеным человеком, Гена покрестился, когда заболел сахарным диабетом. Я покрещусь сейчас, после его поступка. К своему стыду, я не знал, что самоубийство — это грех. Возможно, тогда бы тот наш разговор имел продолжение, скорее всего он тоже об этом не знал. И, возможно, этого бы не случилось. Я писал, что я реалист. Однако «там» не так всё просто. Мой отец умер в больнице. И когда мы ставили свечку за упокой, она горела 40 дней спокойно и ровно. Свечка же за упокой Гены, практически выпрыгивает из баночки. Особенно ночью. Я сказал Юре, что надо заказать сорокоуст в 3 разных церквях, так мы делали для отца. По церковным законам, которые придумали попы, нельзя отпевать и просить в церкви за самоубийц. Но я считаю, что это не так. Я молюсь за моего Гену! Я, который за свою жизнь не знал ни одной молитвы, выучил эту, за того, кто ушел сам. Она одна. Надеюсь, бог простит его грех. Я нашел его могилку, 106 сектор. Видимо он этого захотел. Я приду к нему 15 июня на 40-й день и в августе перед отъездом в Израиль. Некому мне будет привозить красивую бутылочку, как хотел Гена с буковками на иврите. Я много бы отдал за то, чтоб повернуть время вспять…
