Татьяна очень любила летние сессии. Училась она на заочном отделении в университете, а жила в маленьком приволжском городке. На протяжении учебного года готовилась к экзаменам дома: писала и отправляла по почте контрольные, изучала латинский, французский и старославянский языки, читала нужную литературу. Летние сессии были длиннее – они подводили итог учебе за весь год.
Были, впрочем, еще и зимние сессии, но их она любила меньше: холодно, пока доберешься до нужного корпуса на городском транспорте, закоченеешь. Да и ездить в областной город на поезде или автобусе морозной зимой – то еще испытание на прочность.
А вот летом – приволье! В те годы, когда училась Татьяна, по Волге курсировали «Метеоры» и «Ракеты». До областного города на них добираться было одно удовольствие: три-четыре часа – и на месте. Речная прогулка – это вам не поездка в холодном автобусе или в поезде…
Жить, правда, приходилось каждое лето у новых хозяек. Татьяна не имела в областном городе родственников или гостеприимных знакомых, а общежития заочникам не полагалось. Поэтому, приезжая на сессию, Таня с подругами каждый раз сначала изучали большую амбарную книгу, где желающие пустить на квартиру студентов писали свои адреса и условия проживания, а потом выбирали подходящий адрес.
На первом курсе, правда, чуть однажды не поселились у одного старичка, который писал в этом гроссбухе постоянно: «Хочу двух девочек». Привлекла близость его квартиры к университету. Уже записывая адрес старичка, Таня услышала от более бывалой студентки предупреждение: «Никогда не селитесь у этого извращенца, девчонки!». Оказалось, что дедушка радушно принимал у себя девушек, но после того, как они селились у него, начинал приставать к ним. Дело осложнялось еще и тем, что, взяв предоплату за месяц, дед отдавать деньги категорически отказывался. Тогда, а советское ремя, стоимость жилья в городе для студентов и приезжих составляла в среднем 30 рублей в месяц – по рублю за день.
Накладно было попасть в такую историю – старик был каким-то заслуженным ветераном областного уровня, имел награды и звания, и судиться с ним значило – однозначно завалить сессию. Поэтому среди студентов и распространялась о нем информация, чтобы наивные первокурсницы не попадали в финансовую и иную неприятную ловушку.
Зато бабушки – о, это были в основном добрые и радушные хозяйки. Татьяна за 6 лет учебы узнала немало о разных судьбах немолодых женщин, которые являли собой образцы трудолюбивых и неповторимых городских пенсионерок.
Они, как правило, не держали никаких дач и огородов – а зачем им это? Пустив на квартиру 3-4 студентки, они имели неплохой заработок и солидную добавку к пенсии.
Некоторые из них еще работали. Например, 66-летняя тетя Шура трудилась билетером в театре. Она всегда была в курсе культурной жизни областного города, знала всех артистов не только своего театра, но и других. Но не это было ее «фишкой». Тетя Шура, живущая в большой квартире, доставшейся ей от покойного мужа, не скрывала своей любвеобильности.
– У меня на сегодня – шесть любимых мужчин, – однажды поделилась она с девочками-квартирантками во время общего субботнего чаепития. – Вот, например, по понедельникам я принимаю Романа Петровича – он работает на мясокомбинате, и у меня никогда нет проблем со свежим мяском и колбаской. По вторникам ко мне приходит Иван Николаевич – он начальник коммунальной конторы, поэтому все ремонтные дела в моей квартире – ну там – замена труб, обои, электропроводка – его забота. Среда – это день Григория Алексеевича – он снабжает меня путевками в дома отдыха и санатории. По четвергам мы дружим с Вахтангом – он работает на рынке и приносит свежие фрукты и овощи. По пятницам в гости приходит мой рыцарь в серебряных доспехах Сергей Павлович. Он ничего не приносит, он поэт и пишет замечательные стихи, многие из которых посвящает мне.
Тетя Шура не обманывала – все эти мужчины, включая приходящего по субботам красавца Евгения Даниловича, который, по ее словам, «умеет любить как никто», – не были плодом ее фантазии. Они существовали в реальности и действительно приходили к ней в назначенные дни и приносили все, о чем она рассказывала девочкам. Она показывала им даже подаренные поэтом Сергеем Павловичем сборники стихов, многие из которых имели посвящения «А.С.» – Александре Степановне.
– Главное, – хвалилась хозяйка, – чтобы ни один из моих кавалеров не подозревал о других, поэтому я и определила каждому определенный день недели.
– А как же воскресенье? – спросила у нее Татьяна.
– А воскресенье – выходной, – просто ответила тетя Шура. Должна же я когда-то отдыхать!
Конечно, для молоденьких студенток и сама тетя Шура, и ее кавалеры казались довольно древними – ведь им всем было за 60!
– Ах, девочки, ничего вы не понимаете, сейчас мы для вас – как те динозавры, но не успеете оглянуться, и вы станете тоже далеко не молоденькими. Но вы тогда поймете и то, что старость – это только цифры в паспорте и ничего больше. А жить, любить и даже куролесить хочется и в 40, и в 50, и в 60 лет! – ответила хозяйка. Поэтому советую вам: любите сами и позволяйте любить себя другим!
Еще один пример. Татьяна с подругой поселилась на следующее лето в частном доме у пожилой пары. Василий Петрович и Анна Сергеевна прожили вместе больше 55 лет. Девчонок поразило трепетное отношение дедушки к супруге: он мог преподнести ей на праздник или просто так, без повода, трогательный букетик сирени или черемухи, которые росли у них во дворе. С маленькой грядочки клубники он приносил своей любимой Аннушке первые красные ягодки – что было еще более трогательно – в круглой коробочке из-под зубного порошка. При этом старик вставал на одно колено и преподносил подарки так, словно это были бриллиантовые или изумрудные ожерелья. Анна Сергеевна благосклонно принимала подношения и нежно целовала мужа в розовую лысую макушку.
В их комнате над обеденным столом висела на стене фотография, на которой были запечатлены красивая большеглазая девушка в белой блузке и бравый военный в форменной фуражке. Василий Петрович прошел всю войну, был ранен, Анна Сергеевна его ждала четыре года.
…А вот Мирра Израилевна Беркович, у которой Татьяна жила во время очередной летней сессии, показала как-то свой альбом с фотографиями. На них красовалась настоящая красавица – с огромной темной косой, большими глазами и пушистыми ресницами.
Кстати, 83-летняя Мирра Израилевна свою косу сохранила. Она однажды, причесываясь, вынула шпильки из тяжелого пучка на голове, и на спину легла тяжелая волна волос цвета соли с перцем. Девчонки-квартирантки были удивлены: такое богатство! Мирра Израилевна призналась, что это от природы – коса досталась ей от матери, у которой она была еще более роскошной.
А вот о войне старушка вспоминать не любила. Однажды Татьяна, зайдя на кухню, застала Мирру Израилевну горько плачущей. В руках у нее была пожелтевшая фотография юноши с кудрявой головой и такими же большими карими глазами.
– Это Данечка мой, единственный сыночек, – сквозь слезы рассказала Мирра Израилевна. – Он закончил школу и в июне 41-го ушел на фронт, прибавив себе два года. Был высокий и красивый. С тех пор я о нем ничего не знаю: пропал без вести. Вот, только фотография с выпускного и осталась. Сегодня – 22 июня, и для мен это день памяти моего сына. Потому что я не знаю даты его смерти, никакой информации о нем нет…
Тогда Татьяна поняла, почему ее хозяйка не любила вспоминать о войне.
Прошло немало лет. Татьяна, сама уже далеко не молодая женщина, часто вспоминает своих милых квартирных хозяек, каждая их которых оставила след в ее душе. Она сегодня понимает: каждая из них была по- своему права. Действительно, возраст – лишь цифры в паспорте…
