Проведя всю ночь в следственном изоляторе, Павел Геннадьевич надеялся, что его все-таки оправдают. Поздним вечером он возвращался домой и вдруг услышал визг молодой девушки, отбивающейся от напавшего на нее негодяя. Павел не растерялся и вмазал преступнику, как следует. Но удар оказался слишком тяжелым, и тот остался инвалидом. Обстоятельства Павла сложились не в его пользу, и следующим днем мужчину перевели в камеру.
– Ну что, дедуля, попал на нары? Готовься, здесь сладко не будет, – произнес один из зэков. – А за моего родственника придется тебе физиономию чуть поправить.
– А ты кто такой? – осмелился дед.
– Я тут главный, так что слушай меня внимательно!
Тут железные двери камеры распахнулись, и на пороге возник конвоир.
– Так, Ушаков, если не прекратишь над сидельцами издеваться, мы срок тебе прибавим, – произнес он.
– А никто и не издевается, – заявил в свое оправдание зэк. – Мы познакомились с новеньким.
Как только конвоир ушел, мужик подскочил к старику со словами:
– Отомщу за Витьку, понял?
Когда все успокоилось, Павел Геннадьевич наконец прилег на койку. Из-за несправедливости, случившейся с ним, он даже заплакал. Павел – человек сурового характера, воевал в Афганистане, но в такой ситуации нервы пожилого мужчины просто не выдержали. На похоронах недавно скончавшейся жены он не позволил себе всплакнуть, а здесь…
Он уснул с грустными мыслями, а проснулся утром от того, что кто-то толкнул его в бок:
– Эй, просыпайся дедуля, ты не на курорте!
Послышался громкий хохот сокамерников, от которого, казалось, тряслись стены.
– А что у нас на завтрак? – потирал руки Ушаков, пробуя тюремную баланду из тарелки Павла. – Невкусно!
Под хохот других заключенных он вылил содержимое миски прямо на голову старику. Каша растеклась по лицу Павла Геннадьевича. За что такие издевательства? Ему, бывалому служивому, прошедшему все ады горячей точки в Афгане…
Надзиратель не обратил никакого внимания на ситуацию. Он даже улыбнулся. Ушакова Толика никто здесь не наказывал. Он сидел за одного мажора – сына богатого папеньки, заплатившего Толику немалую сумму. Он был свой для начальства и для охранников. Подобные привилегии позволяли Ушакову издеваться над Павлом. Обычный уголовник даже во сне не видел таких благ.
Спустя неделю Павел Геннадьевич снова оказался в центре насмешек Толика. Тот подставил ему подножку, когда старик направлялся к своей койке.
Очнулся Павел в больнице.
– Кто это с Вами так? – интересовалась у него женщина в белом халате. – У Вас столько ушибов, побоев, нанесенных ран…
– Сам упал, – почему-то соврал ей Павел. Он боялся, что, сказав правду про издевательства в камере, сделает хуже себе.
В палате он провел неделю. Это время показалось деду раем по сравнению с местом нахождения среди зэков.
Вернувшись в камеру, Павел приготовился к дальнейшим насмешкам над ним, однако ничего этого не происходило. Сидельцы о чем-то шушукались между собой. Один из них шепнул старику:
– Можешь откинуть копыта и дрыхнуть сегодня. Ушак приболел, так что ему не до тебя.
И Павел Геннадьевич, успокоившись от этих слов, побрел к себе спать.
Ему снилось, будто кто-то недалеко умолял о помощи. Очнувшись, дед понял: это не сон, потому что действительно чей-то голос протяжно говорил где-то: «помогите!». Поднявшись с кровати, Павел направился в сторону услышанного и отпрянул, увидев жалобно стонущего человека. Им был Ушаков! Старик хотел вернуться к себе, но что-то заставило его отозваться этому некогда обижавшему его противнику.
Подойдя к двери, он изо всех сил принялся по ней тарабанить. От шума проснулись заключенные и недовольно уставились на старика.
– Чего стучишь? Сейчас тебе постучим кое-куда, мало не покажется! – кричали зэки, а Павел ответил им:
– Человеку плохо, подмогу зову.
– Кому? Этому, который о тебя ноги свои вытирал? Совсем ненормальный! – бубнили они.
Вскоре пожилому мужчине открыл полусонный конвоир.
– Чего надо? – сердито спросил тот.
– Там, на четвертой койке плохо стало Ушакову.
На следующий день Павел стал героем среди сокамерников. «Ушакова спас», – шептали друг другу они. Однако сам старик не считал себя героем. Он просто оказал помощь нуждающемуся. Любой человек мог оказаться на месте Толика.
С того дня больше никто не смел насмехаться над Павлом Геннадьевичем. Только ему самому легче от этого не было. Он сильно скучал по внучке, родному дому, верному псу Полкану…
Через несколько дней Павла вызвали. Заключенный старик недоумевал: что такого он натворил? Но начальник сообщил ему о скором освобождении:
– Вы отсидели свой срок, Павел Геннадьевич. Можете возвращаться к близким в родное село.
Старик был счастлив. На выходе у ворот его уже ждала внучка.
– Дедушка, наконец-то ты вернешься домой! – воскликнула она, обняв его.
Спустя пять лет Павел посещал городскую церковь, где увидел знакомое до боли лицо.
– Павел Геннадьевич! А я узнал Вас, – произнес, поздоровавшись, мужчина. – Простите меня за прошлое! Я Вам очень благодарен за то, что
Вы тогда мне спасли жизнь! Вот, решил почаще в церковь ходить. Хочу, чтобы и Бог меня простил.
– Я тебя тоже узнал, Анатолий, – промолвил старик. – Я давно тебя простил. Наша жизнь скоротечна, и не стоит ее тратить на обиды. К тому же ненавидеть всегда проще, чем простить. Если ты сильный, ты должен уметь прощать!
Аффтар, убейсяапстенку 🤢🤮
Бред сивой кобылы. Аффтор, наслушался байки о арестантской жизни. Убейся об стенку!