Соседки Настя и Ева воспитывали детей одинаковых по возрасту. Только у Насти была дочь Вероника, а у Евы – сын Гриша. Женщины смеялись, называя малышей женихом с невестой. Тогда Настя не подозревала, что у Евы весьма меркантильные планы в отношении ее дочери, ведь молодая мамочка считала их дружбу с Евой искренней.
«Фу! Какая же ты некрасивая. Ничего. Кроме моего Григория на тебе вряд ли кто-то еще женится», – часто думала Ева, смотря на маленькую Веронику.
Девочка подрастала и постепенно начинала понимать: ее лицо имеет непропорциональные формы. Нос вытянут, словно у Буратино, а глаза уж слишком широко расставлены. Девочке очень не нравилось свое отражение в зеркале, и она старалась туда не смотреть без необходимости. Играя с детьми она на время забывала о том, что она безобразна, пока сами дети не пытались ее дразнить жуткими прозвищами. Когда девочка превратилась в подростка, то отдалилась от подруг и друзей, предпочитая играть на рояле в гордом одиночестве.
Однако Ева старалась не терять связь с семьей Вероники. Иногда женщина приглашала Настю с дочерью на прогулку и хвалила умение юной барышни заниматься музыкой.
– Вы не представляете, как можно покорить мир, создавая шедевры на инструменте! – приговаривала Ева, лебезя перед Настей и Вероникой. На самом деле лицемерной соседке очень хотелось женить своего сына на богатой девушке.
В пятнадцатилетнем возрасте девочка-подросток поняла, что влюбилась в Григория. Они вместе строили планы на будущее, вместе гуляли, отдыхали, ходили в кино. Вероника даже сочинила собственную музыку для их будущей свадьбы. Тогда она забыла и про длинный нос, и про торчащие уши, и про свои некрасивые глаза. У нее появился смысл в жизни, и этим смыслом стал ее друг Гриша.
«Вот и славненько! Вот ты и попалась, уродливая крошка», – потирала руки Ева, узнав о влюбленности девочки.
Прошло пять лет. Родители молодых готовились к свадьбе. Гриша не был уверен, что ему нужна некрасивая жена, но отлично понимал: такая точно от него никуда не денется, а он сможет покорять сердца молоденьких красавиц. Будут у него и деньги, и любовницы, и собственная «клуша в курятнике».
Настя радовалась за свою дочь. Женщина часто задумывалась о ее будущем, ведь она и сама понимала: с такой внешностью трудно устроить личную жизнь, даже имея большие деньги. Она не замечала ни колкого взгляда Евы, ни насмешки, которая часто появлялась на устах Гриши при виде Вероники. Настя верила в хорошее, как и ее дочь. Они обе надеялись на счастье.
Это произошло случайно. В тот вечер Григорий ушел раньше от Вероники. Ему кто-то позвонил, и парень поспешил уйти. Вероника пошла вслед за ним, пытаясь отдать забытый им документ. Подойдя ближе к забору, она вдруг услышала его разговор по телефону:
– Да, эта дура влюбилась в меня давно. Теперь можно жить, как хочется. После свадьбы стану богатым, ухоженным котом и буду делать все, что захочу! А она пускай вкалывает, да играет на своем пианино. Мы с тобой в баню поедем, девушек наберем полную машину… Нет, спать я с ней, конечно, буду, но при выключенном свете, иначе меня инфаркт хватит при виде этого убожества… Что? Дети? Ой, ну родит, да будет нянчить. Правда, как-то не хочется видеть похожих на нее спиногрызов.
Когда Гриша выключил телефон, Вероника подбежала к нему и влепила жаркую пощечину.
– Я – дура, говоришь? Я – убожество? – кричала девушка сквозь слезы. – Сам ты моральный урод! Значит, тебе лишь деньги мои нужны?
Он схватил ее руку и громко произнес:
– А ты думала, что я из любви к тебе сделал предложение? Ты себя в зеркало видела, чучело? Иди к своей мамочке, пожалуйся теперь.
Жаль, теперь не получится друзей и девушек порадовать…
Он разжал ее руку и ушел. Вероника села у забора прямо на траву и разрыдалась. Ей еще никогда не было так больно на душе.
В ту минуту к дому подъехала иномарка, и из автомобиля вышла Настя.
– Доченька, что с тобой? Кто тебя обидел так? – ошарашенно смотрела на нее мать.
… В доме Григория происходила крупная ссора.
– Ты хоть понимаешь, какое счастье ты упустил, сынок? – кричала Ева на парня. – Иди и проси у нее прощения. Кому она будет нужна?
Страшила самая настоящая!
– Нет, мам. Хоть я и пойду, она меня отправит обратно, – задумчиво произнес Григорий, наблюдая за окном за Настей и Вероникой. Мать с дочерью прошли в дом. Было видно: девушка сильно расстроена. Гриша сам себя ругал, что высказался другу, находясь у ее двора.
Можно было ведь хотя бы до своих ворот дойти…
Вечером кто-то упорно тарабанил в калитку, и Настя поторопилась выйти на улицу.
– Привет! – у ворот стояла, расплывшись в улыбке, Ева.
– Привет. Что ты хотела?
– Послушай меня, и твоя дочь будет счастлива с моим Гришей. Уговори ее простить его. Ну мало ли, что он там кому-то сказал по телефону? Со всяким бывает. Ляпнул сдуру, а она наивная и поверила в этот вздор. Не зря же они ходили подавать заявление в загс? Нужно готовиться к свадьбе, Настя. Ну мы же с тобой, как родные сестры всегда были…
Настя посмотрела ей в глаза и только сейчас за много лет увидела в них фальшь. Да, она столько времени не замечала в Еве ее лживого лицемерия! Значит, ее Вероника им нужна была из-за денег, и ни о какой любви не могло идти речи… Но почему она это увидела только теперь? Почему не защитила свою дочь от соседей-обманщиков?
– Это ты меня послушай, «обитель вранья»! Столько лет ты водила меня и мою девочку за нос, чтобы завладеть нашим имуществом? Да у тебя нет ни грамма совести, мерзкая короста! – Настю начинала выводить из себя навязчивая соседка.
– Это я – короста?! – закричала Ева. – Я твоей дочери счастья желаю! Она бы замужем была, а так кому она теперь будет нужна? Неужели ты не понимаешь, какая она некрасивая?
С этими словами женщина вышла за двор и громко хлопнула железной калиткой.
– Бесполезно говорить с тобой! Вы еще пожалеете! – крикнула она напоследок, и Настя заплакала. Ей было обидно за Веронику и за то, что позволила водить себя за нос этой нахалке.
С того момента прошел год. Гриша перебирал девушками, меняя их, словно перчатки. В душе парень еще надеялся, что встретит такую же богатую, как Вероника. Только делиться с ним своими деньгами никто из барышень не спешил. Каждая сама бы предпочла серьезного, стремящегося заработать для нее, а не тащить на себе неудобное бремя забот о муже. Постепенно Григорий пристрастился к спиртным напиткам. Теперь сама Ева сбегала из дома при виде нетрезвого сына. Она прекрасно знала, чем это может закончиться, и искала приют у знакомых и подруг. Настя с ней даже не здоровалась.
Вероника пыталась забыть о своей внешности, погрузившись в игру на рояле. Иногда ей приходилось бороться с мыслями, чтобы что-нибудь с собой сделать. Когда ей снова стало плохо, она пришла на окраину города к реке и хотела сделать шаг в прозрачную глубину.
– Ты куда, красотка? Топиться собралась? – сзади нее послышался мужской голос. «Меня еще никто не называл красоткой», – с грустью подумала девушка и оглянулась. В нескольких шагах от себя она увидела молодого человека с большими ушами и длинноватым носом, как у нее.
– Нет, хотела поплавать, – неуверенно призналась Вероника, но соврать у нее не вышло. Мужчина рассмеялся:
– Плавать же холодно сейчас! Или ты поэтому хотела нырнуть в своем костюме?
Он подошел ближе, и взял ее руку.
– Давай отойдем от этого места. Здесь очень глубоко. Если захочешь плавать, тебе лучше пройти к пляжу, – произнес он, отведя девушку подальше от берега. – Как твое имя?
– Вероника, – растерянно проговорила она. Раньше девушка побоялась бы разговаривать с незнакомцами, тем более, в таких местах. Но сейчас ее ничего не заботило. Хотелось раствориться и не видеть этот мир, в котором она чувствовала себя полным убожеством.
– А я – Петя, – продолжил знакомиться он. – Мы с отцом недавно сюда переехали. У него дело свое, ну а я ему помогаю. Знаешь, мне очень нравится наблюдать за тобой. Вижу, ты немного повеселела!
Новый знакомый говорил с ней так по-дружески, но в то же время эта беседа не выходила за рамки приличия. Петр не намекал ей на более близкое общение. Он то и дело хвалил Веронику за ее умение играть музыку. Парень признался ей, что бросил музыкальную школу, и теперь очень сожалеет об этом.
Они еще немного поболтали, а потом молодой человек пообещал, что обязательно послушает ее созданные мелодии. На сердце Вероники немного отлегло. «А ведь он похож на меня чем-то», – подумала она, помахав ему вслед рукой. Ей показалось, что она нашла родную душу. Девушка вернулась домой в приподнятом настроении. Она весь вечер тренировалась на рояле, представляя рядом Петю.
Прошло три года.
– Мам! Принеси мне водички! – крикнул из спальни Гриша еле хриплым голосом.
– Я тебе сейчас такой водички принесу, мало не покажется! – громко возмутилась Ева, войдя в его комнату. – Ты зачем вчера весь бар на уши поставил? Теперь к нам, значит, полиция примчится? И это только то, о чем мне известно, а что ты там еще натворил?
Пока Ева негодовала к их дому подъехал патруль. Женщина подошла к окну.
– Вот, погляди! Уже явились! – заверещала она, и Гриша, прихрамывая, тоже зашагал, чтобы посмотреть на прибывших полицейских.
Вскоре парню надели наручники, и Ева бежала за ним, причитая и охая про себя. Только они вышли, как она оторопела еще больше от увиденного. У дома соседей стоял свадебный лимузин, из которого выходила нарядно одетая пара! Это были Вероника и ее жених Петр.
Григорию тоже пришлось лицезреть этот момент, и, надо признаться, он сильно раздирал ему душу! Невеста, заметив у дома бывшего полицейский автомобиль, ненадолго задержала взгляд и невольно улыбнулась. «Надеюсь, у соседей все хорошо», – подумала она, и вскоре они с Петром попали под дождь сладостей, монет и круп. Гости желали им счастья, а Ева отвернулась, скорчив кислую гримасу от жгучей досады.
